Любовь — это ключ, открывающий двери нашей эмоциональной жизни

«Всё, что я любил когда-то, неважно, удалось мне это сохранить или нет, я буду любить всегда.» Андре Бретон

Любовь — это ключ, открывающий двери нашей эмоциональной жизни. Иногда мы верим в то, что можем ее контролировать, однако она не перестает, лишая иллюзий, вести нас по неожиданным путям, по превратностям судьбы, в которых, без нашего ведома, течет противоречивое наше существование.

Любовь рождается из самой себя. Может показаться, что она эфемерна, словно бабочка, или бессмертна, как божество. Мы не знаем, что такое любовь. Мы лишь знаем, что если она есть, то влюбленные предназначены друг другу судьбой. В этом чувстве, рожденном из самого себя, и состоит безграничное «чудо» «любовного увлечения», в котором, как пишет Карл Ясперс: «приходит конец обыденности личности, она становится целостной и абсолютной».

«Я» и «Ты» понимают, что они двигаются, вернее, устремлены друг другу навстречу, находясь на космических расстояниях один от другого, с загадочных и незапамятных времен. Влечение одного к другому, несмотря на расстояния и времена, неминуемо сходятся в единый момент и обеспечивает стойкое помутнение рассудка.

Фройд верил, что воображение противостоит реальному, и что воображение, которое обогащает реальность, является врагом восприятия. Но, после Фройда, феноменология, и особенно Мерло-Понти, констатирует, что воображение, чьей фигурой является идеализация возлюбленного, влияет на наше восприятие реальности.

Все обстоит таким образом, что восприятие реальности не является чем-то пассивным, а актом активного созидания, в которое вмешиваются воображение и желание, и реальность преобразовывается. С этой точки зрения, объективность — это недостижимый идеал, она представляет собой желание достичь недостигаемой безопасности.

Возможно, принцип, сформулированный физиком В. Гейзенбергом, относится и к материи любви: состояние наблюдателя модифицирует объект наблюдения и наоборот. В действительности, то, что открывается в другом человеке, во многом зависит от того, кем мы являемся, и от того, кем мы считаем и как мы видим этого человека.

То есть наша любовь на самом деле меняет обьект нашей любви.

Любовь как акт, говорит нам Бродский «лишена глагола», но… она, Любовь, творит новую реальность. И человек, нами любимый, приобретает новые качества, дремлющие в нем доселе.

Послание понятно. Любовь не есть пассивное состояние, а активное созидание, которое трансформирует реальность, саму по себе непримечательную, в восхищение, благодаря идеализации, которую любовь хочет реализовать. Люди, способные на любовь, никогда не живут в ожидании встречи со своей жизнью, но способны создавать и преобразовывать реальное, согласно своему собственному идеалу. По сути дела, объект любви, кем бы он не был, не существует до любви, но создается ею.

Другими словами, там где есть любовь, нет места для «здорового реализма». Как говорит У. Стивенс, любовь — это последняя иллюзия, которую мы изобретаем, чтобы защититься от разочарования. Потому что там, где присутствует осторожность, принятая во имя «тестирования реальности», невозможно попасть в сады Любви.

О любви говорят, пишут, поют всю историю человечества. И Фройд также отсылал нас к поэтам, они больше понимают в материи любви. И мне очень нравятся слова Данте о том, что любовь — это та сила, что движет Солнце и светила, и Бродского о том, что любовь есть связь между объектом и его отражением и очень — слова Бретона про то что любовь — это когда я потерялся, а ты пришёл сообщить обо мне новости. (А.И. Коротецкая)